Жамбалова Сэсэгма Гэндэновна,
доктор исторических наук, доцент
Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН
Улан-Удэ, Российская Федерация
Cобрание электронной базы «Бурятские народные песни» – свидетельство сохранения нематериального культурного наследия народа в XXI веке
Cобрание электронной базы «Бурятские народные песни» подготовлено Республиканским центром народного творчества Министерства культуры Республики Бурятия (РЦНТ МК РБ). Проект осуществлен при поддержке Министерства культуры Республики Бурятия в рамках Государственной программы Республики Бурятия «Сохранение и развитие бурятского языка в Республике Бурятия». Оно предназначено как для специалистов, фольклорных коллективов, так и для широкого круга любителей народной песни.
В данном блоке представлены песни, записанные в 2017 году у хоринских, мухоршибирских, шэнэхэнских (хори), закаменских (хонгодоры), бичурских (сонголы), джидинских (сартулы) бурят. Территориальные рамки исследования позволили представить почти всё многообразие песенного фольклора бурят республики, сохранившегося в XXI веке, за исключением представителей булагатских и эхиритских племен, которые также проживают в Баргузинском, Иволгинском, Кабанском, Курумканском, Селенгинском районах Бурятии.
Представленные нотированные «Бурятские народные песни» демонстрируют аутентичные формы бурятского музыкального фольклора, а также аутентичные образцы бурятского языка. Во-первых, это хоринский диалект, положенный в основу бурятского литературного языка в двух вариациях его бытования (в России и Китае). Во-вторых, это говор хонгодоров, в-третьих, сартульский, и в-четвертых, сонгольский диалекты.
Собрание «Бурятские народные песни» играют важную роль в сохранении и развитии бурятского языка. Народные песни, как и вообще фольклор, обладают свойством в наибольшей, особой степени сохранять языковое богатство народа. Важную роль музыки в изучении языка трудно переоценить. Методисты преподавания иностранных языков объективно считают, что музыка, а именно песня, – это средство погружения в атмосферу языка. Она помогает изучать язык, отдыхая и расслабляясь, дает возможность учить язык в любом месте, развивает слух, помогает узнать о произношении, ритме и эмоциональности языка, мотивирует изучение языка. Все это имеет важное значение, потому что многим современным представителям бурятского этноса, и русским, проживающим в Бурятии, нередко приходится изучать бурятский язык как иностранный.
Буряты (буряад, буряад зон, буряадууд) – монголоязычный народ Российской Федерации (РФ), говорящий на бурятском языке и проживающий в Южной Сибири на землях, расположенных к востоку и западу от уникального озера Байкал – Всемирного природного наследия по списку ЮНЕСКО. Байкал – главный символ этнической принадлежности народа, поэтому не случайно действо почти всех бурятских этногенетических и космогонических мифов происходит у озера или в его водах. Всю сакральность Байкала, которой его наделили ближайшие предки бурятского народа – эхириты, булагаты, хори и хонгодоры – сконцентрировал в себе остров Ольхон. Ольхон – географический центр этнической территории бурят Предбайкалья и Забайкалья, середина мира бурятской ойкумены. Он изобилует сакральными объектами общенародного значения, поэтому в 1990-е годы бурятские шаманы официально признали остров культовым центром общебурятского значения [Жамбалова, 2000].
Буряты, как и все народы Российской Федерации, да и всего мира, находятся в круге мировой цивилизации. В то же время они, как и многие другие народы, сохраняют этническое своеобразие, стремятся к возрождению утраченных элементов традиционной культуры. ХIХ–ХХI века – время больших общественных, политических перемен, глобальных научных открытий, технологических и культурных инноваций в мире. Они коснулись и традиционного общества бурят. Для бурятского народа XIX – начало XX века является периодом традиционного уклада. После Великой Октябрьской революции и установления советской власти происходят социалистические модернизационные процессы, которые способствовали серьезным изменениям, и привели к определенным результатам к концу 1950-х годов. До 1960-х годов буряты достаточно полно сохраняли родной язык и знание о традиционной культуре. Политика СССР была направлена на распространение атеизма и стирание этнических различий. В результате этой огромной работы с 1960-х годов активизируются модернизационные процессы в бурятской сельской среде. После распада СССР в 1991 году в Российской Федерации начинается активный процесс возрождения.
Модернизационные процессы привели к постепенной, безболезненной утрате основных элементов традиционной материальной культуры бурят, замещаемых современными аналогами (средства производства, транспорт, жилище, пища, одежда и др.). Начиная с перестройки, начало которой было положено в 1985 году, в Бурятии возрождаются некоторые традиционные компоненты в жилищах, в пище, в костюме, идут активные процессы возрождения важных элементов духовной культуры народа для сохранения этноса и его «лица». Это приводит к постоянному повышению статуса традиционной культуры, к поискам аутентичных эталонных образцов. Начинается строительство буддийских храмов, увеличивается количество верующих. Шаманство получает новый виток развития.
Буряты в ХХI веке остаются, как и многие другие народы России, достаточно стабильным этносом, несмотря на то, что более трех веков проживает дисперсно с русскими, которые уже с конца XVIII века были преобладающим населением Сибири.
В этнической истории бурят можно выделить несколько этапов. Присоединение Бурятии к России и распространение буддизма в Забайкалье, происходившие почти в одно время (конец XVII – начало XVIII веков), постепенно углубляют демаркацию и приводят к появлению двух этнотерриториальных групп – буряты-шаманисты Предбайкалья и буряты-буддисты Забайкалья. Можно с уверенностью считать, что до указанного периода для бурят была характерна более-менее единая культура, базирующаяся на шаманистской картине мира. Динамические изменения после присоединения Бурятии к России обусловлены установками Российской империи, СССР, Российской Федерации, а также Русской православной церкви, буддийскими организациями. Политика Российской империи приводила к постепенному повышению плотности населения в регионе, последовательному и окончательному переходом на оседлость, которая состоялась в период коллективизации в 1930-е годы. В советское время появляется новый стандарт и стереотипы повседневной жизни, в основе которой лежит идея строительства коммунизма. С конца 1980-х годов, как уже отмечалось не раз, начинается возрождение элементов традиционной культуры.
Современные буряты подразделяются на две явно выраженные этнические группы: население Предбайкалья и Забайкалья. Их своеобразие детерминировано этногенетическими процессами, особенностями ландшафта, которые определили локальные черты хозяйства и производные от них особенности материальной культуры, а также некоторые диалектные различия в языке. Важным является наличие у этноса двух конфессий – шаманства и буддизма, которые оказывают непосредственное воздействие на формирование национального менталитета и этнопсихологического облика культуры. Среди бурят имеет распространение и третья конфессия – в Российской империи православие распространялось на государственном уровне как официальная религия страны.
С начала второй трети ХХ века до 2008 года буряты в составе СССР, а затем Российской Федерации, проживали в основном в пяти административно-территориальных образованиях: Читинская область, Агинский автономный округ, Республика Бурятия, Иркутская область, Усть-Ордынский автономный округ. В 2008 году в результате преобразования два округа утратили статус автономных субъектов федерации и были объединены соответственно с Забайкальским краем (бывшая Читинская область) и Иркутской областью. Теперь это административно-территориальные единицы с особым статусом – Агинский бурятский округ Забайкальского края и Усть-Ордынский бурятский округ Иркутской области. В настоящее время основная часть бурят сосредоточена в Республике Бурятия, где являются титульной нацией. Этот многонациональный регион является одним из стабильных и спокойных в России в плане межэтнических отношений.
По данным переписи населения 1989 года, в СССР проживали 421 682 бурята, из них: в Бурятской АССР – 249 525 (59,2 %), в Иркутской обл. – 77 330 (18,4 %), в том числе в Усть-Ордынском АО – 49 023 (11,7 %), в Читинской обл. – 66 625 (15,8 %), в том числе в Агинском АО – 42 355 (10,1 %). За пределами республики и двух этих областей проживало 6,7 % бурят. По переписи 2010 года в Российской Федерации проживало 461 389 бурят, из них в Республике Бурятия – 286 839, в Забайкальском крае – 73941, в Иркутской обл. – 77667 человек. Как видно, за 21 год произошел численный рост бурятского населения.
Наиболее известными племенами бурят, участвовавшими в формировании народа, являются булагаты, эхириты, хори и хонгодоры, которые в свою очередь подразделяются на роды. В состав бурят позднее, уже после присоединения к России, вошли сартулы (бур. сартуулнууд, сартуул буряадууд) и сонголы. Сартулы, этническая группа в составе бурят и халха-монголов (Монголия). Сартулы-буряты живут преимущественно в Джидинском районе Бурятии. Предполагается, что есть документ, датирующий 1720 годом время их прихода на эту территорию. Сонголы, цонголы, этническая группа (род) бурятского народа, проживают преимущественно в Селенгинском, Кяхтинском и Бичурском районах Республики Бурятия. После принятия российского подданства они осуществляли пограничную стражу, многие числились в казачьем сословии. Представители этих этнических подразделений сейчас проживают как в Бурятии, так и в Иркутской области и Забайкальском крае дисперсно, то есть в результате миграционных процессов население поселений нередко носит смешанный характер с сильным преобладанием одного коренного, исконно проживающего на этих землях.
Кроме племенного и родового деления, во многом из-за административно-территориального деления, распространенного здесь Российской империей, к началу XIX века выделилось около 15 этнотерриториальных групп бурят, названия которых по преимуществу имеют географический характер, не являясь этнонимами в собственном смысле слова. В Предбайкалье насчитывается девять таких групп: нижнеудинские, идинские, балаганские, кудинские, аларские, верхоленские, ольхонские, тункинские и окинские буряты. В Забайкалье – пять: селенгинские, кударинские, баргузинские, хоринские и агинские. Внутри этих уже сложившихся этнотерриториальных объединений и групп в течение XX века появляются новые, более дробные подразделения, как, например, унгинские, боханские, джидинские, закаменские и др. [Павлинская, 1995, с. 34–35].
Собрание 100 песен бурят составлено по материалам экспедиционных исследований специалистов Республиканского центра народного творчества Министерства культуры Республики Бурятия в рамках государственного задания. Материалы собирались с целью изучения, сохранения, развития и популяризации объектов нематериального культурного наследия бурятского народа.
Так, в сентябре 2017 года проводились работы по сбору бурятских народных песен в селах Алцак и Цагатуй Джидинского район Бурятии. В состав экспедиции входили М.Л. Чимитова, С.Д. Эрдынеева, Д.Д. Дашиева, П.В. Молчанов. Этот регион интересен тем, что здесь проживает этническая группа селенгинских бурят, выходцев из Монголии, не входящая в состав четырех бурятских племен. Это сартулы (сартуулнууд, сартуул буряад), которые считают, что перекочевали в Бурятию из Монголии в XVII–XVIII веках. Они до настоящего времени сохраняют диалект и особенности в песенной культуре.
В октябре 2017 года проведена экспедиция по сбору материалов бурятского фольклора хори бурят в с. Хоринск Хоринского района Республики Бурятия. В состав экспедиции вошли Э.О. Борисова, С.Д. Эрдынеева, Д.Д. Дашиева, П.В. Молчанов.
В ноябре 2018 года Д.Д. Дашиева и П.В. Молчанов собирали материал у сонголов в с. Харлун Бичурского района Республики Бурятия.
В ноябре того же года Д.Д. Дашиева и П.В. Молчанов в Мухоршибирском районе Республики Бурятия изучали бурятские народные песни тугнуйских хори бурят.
Песни представителей других регионов Бурятии записаны в г. Улан-Удэ или на фольклорных фестивалях. Песенный фольклор шэнэхэнских хори бурят собран в г. Улан-Удэ у представителей шэнэхэнской диаспоры, мигрировавших сюда после распада СССР.
Как видно, выбор территориальных рамок исследований не случаен. Таким образом, охвачены разные этнические группы бурят. Хори представлены двумя группами: из Бурятии и выходцев в основном из Агинского бурятского округа, проживающих в КНР в отрыве от материнского этноса. Хонгодоры представлены этнической группой из Закаменского района Республики Бурятия. В достаточной степени представлены также сартулы, сонголы.
Как известно, песенный фольклор бурят изучен довольно хорошо, поэтому многие записанные в 2017 году песни, возможно, уже опубликованы ранее. Однако это не уменьшает ценность данного проекта. Значимость работы, проведенной специалистами РЦНТ, заключается в специфике хронологических рамок. Собранные материалы, представляющие собой значительную источниковедческую базу, позволяют судить о характере сохранившихся во втором десятилетии XXI века образцов песенного фольклора. Материалы, повторяющие уже известные в научной литературе сведения не только о песенном фольклоре, но и о хозяйстве, материальной культуре, об обрядах, обычаях и ритуалах, интересны тем, что они бытуют в ХХI веке и записаны в интерпретациях людей, живущих в это время. Такой сбор материалов в современное время является своеобразной ревизией сохранности элементов нематериального культурного наследия бурятского народа. Он демонстрирует механизм трансляции традиционных форм культуры во всех ее проявлениях. Собранный песенный фольклор показывает бытование традиций и их трансформации при историческом развитии этноса. Он показывает состояние традиционной культуры бурят в современном мире, а также локальные культурные вариации в песенном фольклоре бурят. Современный курс на возрождение традиционных культур и архаический синдром, характерные для многих народов современной России, открывают новые горизонты для сохранения, поисков и возрождения аутентичных элементов нематериального культурного наследия.
Представленные здесь бурятские народные песнизаписаны у сельских информантов, включая шэнэхэнских бурят, проживающих в последнее двадцатилетие в городе Улан-Удэ и ее окрестностях. Не каждый человек может быть носителем информации. Обычно это люди, владеющие ценными сведениями по традиционной культуре своего народа. В науке их называют еще этнофорами. Этнофор – это человек в роли носителя этнических черт определенной нации, народности или племени. Это яркие представители народа, не равнодушные к своей корневой культуре, хранители и трансляторы бурятских традиций. Встреча с такими людьми – большая удача для исследователей. В современной гуманитарной науке их относят к интеллигенции нового формата. Они иногда не имеют стандартного высшего образования или специального религиозного. Их мировоззрение формируется путем особой межпоколенной трансляции традиций от знающих стариков заинтересованным молодым людям. Такой тип людей распространен по всей Бурятии, это могут быть и мужчины, и женщины. Однако в последнее время интеллигентных женщин-этнофоров в России становится все больше. Их задача – возрождение элементов традиционной культуры, в том числе религиозности, как основы выживания этноса в глобальном мире. Такую приверженность людей интересам своего этноса нельзя отнести к этнонационализму, а следует рассматривать как этнофилию, которая предполагает заботу о сохранении и развитии этноса, его языка и культуры. В общей массе сельского населения таких людей немного, однако, они играют важную роль в устойчивом развитии сельского социума, в сохранении этнической специфики малого народа в полиэтничном окружении [Жамбалова, 2012].
В бурятском сельском социуме с 1930-х годов до 2011 года были два противоположных типа интеллигенции. Первый тип, советская сельская интеллигенция, среди которых было немало коммунистов, осуществлял реализацию государственного заказа по преодоление религиозности населения и отхода от традиционной жизни. Второй тип интеллигенции активно легализовался в постсоветский период, их можно смело отнести к ярым противникам коммунистической идеологии. Их задача – возрождение элементов традиционной культуры, в том числе религиозности, как основы выживания этноса в глобальном мире [Жамбалова, 2012].
Буряты за годы советской власти отошли от традиционной культуры кочевников-скотоводов сухих степей, этого хозяйственно-культурного типа с тремя основными подсистемами культуры жизнеобеспечения – жилище и поселение, одежда, пища. Утрачены многие элементы духовной культуры, и в некоторой степени родной язык. Однако в каждом поколении появляются отдельные люди, подверженные традиционализму, идеализирующие старину. В зависимости от личных возможностей на различных уровнях (семья, село, район, республика, диаспоры) они способствуют возрождению элементов традиционной культуры, создают благоприятную почву для их количественного и качественного роста. Таковыми являются знатоки бурятских песен, которые выступили здесь знатоками песенного фольклора бурят в XXI веке. Здесь мы называем их, как принято в науке, информантами. В приведенном ниже списке, по объективным причинам, могут быть пропущены некоторые певцы и названия песен, поэтому просим отнестись к этому с пониманием. В полном объеме они представлены в самой электронной базе.
Информанты из Джидинского района Республики Бурятия.
Мунко Ринчинович Буянтуев, 1939 г.р., уроженец с. Алцак, работал в колхозе им. Молотова. У него записаны две песни. Историческую песню «Холбоо нуур», которую пел его отец Базаржап Чойнболович Жигжитов (1910–1965), он относит ко времени царствования Николая II. Как известно, Николай II правил Российской империей в период с 26 мая 1896 года по март 1917 года. Вторую лирическую песню «Эмниг хээр» пел его дядя по материнской линии (нагаса абгай) Ринчин Цыдыпович Буянтуев (1874–1965), уроженец с. Алцак.
У Будаевой Гармажап Ринчиновны,1932 г.р. уроженки с. Алцак, работавшей в колхозе «Молотов», записано четыре песни. Историческую песню «Томо шүрэ диншэмнай», в которой поется о богатом купце, не сумевшем завоевать сердце девушки из бедной семьи, она слышала в исполнении Долгор Данзановны (1900–1961). Другая песня «Аачамаар урадсан Сэлэнгэмнэй» более поздняя, советского времени. Время ее бытования относят ко времени коллективизации. Две другие песни лирические – «Алцак нютагаа магтач», «Сайхан голой эхиндэ».
У Буда-Сурун Чагдуровича Лубсанова, 1930 г.р., уроженца с. Алцак, работавшего в колхозе «Молотов, записаны две охотничьи песни: протяжная «Боовор, булаг» («Бобер и соболь») и «Ара хангайдаа бэлчээритэй». Первую песню он перенял от дяди Доржо Шагдурова (1890–1948), который занимался охотничьим промыслом.
Цыбикжап Цыреновна Чагдурова,1920 г.р. уроженка с. Цагаатуй, мать 11 детей, бабушка 70 внуков и правнуков, знает историческую песню о репрессированных «Ногоонойнгоо үндэртэ», ее пели во времена сталинских репрессий. Застольная песня «Болоон тэсэрхэй машинаар» исполнялась за праздничным застольем. Лирическую песню о любви «Хадын үндэрые сүүдэрлүүлсэн» информант пела с друзьями в молодости.
Доржо Базаровна Занаева родилась 1932 г.р. в с. Санага Закаменского района, с 1952 года живет в с. Цагатуй Джидинского района. Историческую песню военных лет «Дайнай үеын дуун» слышал в молодости в родном селе Санага. Лирическую «Yргэнхэн Санага» пела ее мама. Родители (эжы аба хоёр) Дари Бадмаевна Логинова (1910) и Базар Логинов (1922) пели обрядовую песню «Хангал сарашни дошхонхон даа!» обычно во время сенокоса. Все эти три песни можно отнести к песням закаменских бурят. А лирическая песня «Харьялдаг булаг», записанная у нее, бытовала в с. Алцак Джидинского района.
Информанты из Хоринского района Республики Бурятия.
Первые две песни хоринских бурят записаны у Хандамы Доржиевны Шойроповой, 1938 г.р. Это «Гуниг дуун» и «Хадын оройгоор харахадам». Ринчин-Ханда Тамжитовна Чимитдоржиева, уроженка Еравнинского района, ныне проживающая в Хоринском районе, позволила записать песни «Шог дуун» и «Үндэрхэн бороороо». Цырендулма Базаржаповна Цыренова, 1944 г.р., знает песни «Арбаадхан гаеынь тарматарни» и «Эжы абын захяа». Первую песню пели во времена ее молодости, когда провожали друзей или соседей на службу в армию. Аграфена Сахаевна Содномова, 1931 г.р., исполнила «Хүхюун сагаан Анаамнай». Наран-Шэмэг Дамбаевна Аюрова, 1953 г.р., спела и позволила записать «Булам нютагай магтаал». Эту культовую песню поют жители с. Булум в дни празднования Сагаалгана – празднования нового года по восточному лунному календарю. Бытовую песню «Түхэреэлжэ шабаһан тогоомнай» поют и сейчас. Дарима Сангажиевна Бадмацыренова, 1949 г.р., исполнила песни «Баруун хадын наахануур». Бытовую песню «Араараа татмалхан телефоноороо» спели старейшие жители с. Ашанга. Исполнитель-информант Петр Ринчинимаевич Ринчинов исполнил бытовую песню «Сэргэндээ байхадаа», которую пел в молодости.
Информанты из с. Харлун Бичурского района Республики Бурятия.
С помощью Ольги Эрдынеевны Буруновой, 1959 г.р., записаны две лирические песни «Трактористын дуун» и «Түхэреэнхэн шаргал нарамнай». Дагбаева Зинаида Бальжиновна, 1941 г.р., представила лирическую песню о родине «Үргэн Химантан усаар арьвансан даа». Три песни записаны у Зэгбу Батоцыреновны Дашиевой, 1930 г.р. Это лирические песни советского периода: «Үсны үндэртэ», «Бугаахан, бугаахан харануудам», а также песня военных лет «Бууралхан оройтой Алханамнай». Лирическая песня о родителях «Шэлын дээхэнүүр үзэгдэсэн» записана у Надежды Батуевны Дашиевой, 1964 г.р. Цырма Дабажаповна Доксанова, 1930 г.р., помогла записать лирические песни о родном селе и крае «Баруунхан Харлангым бургаасан», «Жаранхан жалгатай Харламнай», «Ород дайда дэлхэйдээ». Вера Жамцарановна Доржиева, 1963 г.р., записала две лирические песни «Дацангын орон сайхан байн дөө» и «Сүхэ гол».
Информанты из Мухоршибирского района Республики Бурятия.
У Галины Цыбикдоржиевны Дабаевой, 1949 г.р., была записана песня «Хадын оройдо». Сэсэгма Базаровна Хапхаранова, 1948 г.р., из улуса Нарсата, исполнила песню «Урдуураа нэлбэрхэй Һэбхеэ уула».
Информанты из Закаменского районаРеспублики Бурятия.
В исполнении Народного фольклорного ансамбля «Эхын буян» была записана лирическая песня «Халуунхан нарандаа». В песня восхваляется Закамна. Песню «Тарилгын дуун» информанты относят к обрядовым, календарно-производственным песням, древнейшие образцы которых были связаны с охотой, скотоводством, а позднее с земледелием. Песни сопровождали исполнение обрядов, которые способствовали удачной охоте, размножению домашнего скота и плодородию.
Информанты из шэнэхэнских бурят.
Дамдинай Дарима, которая сообщила о месте своего рождения и свою родоплеменную принадлежность как «Шэнэхээн Зүүн һомоной Үйдхэн бригаадай хүбдүүд обогой», помогла записать песни «Сагаан Нуур» и «Хүлэн Буйрнай амгалан». Информант Дашин Түдэбэй Арсалан, который относит себя к «Шэнэхээн Баруун Һомоной Холбоо бригаадай, байтай хүбдүүд обогой», исполнил историческую песню (түүхын дуун) «Шэнэхээн нютаг».
Как видно, из приведенного перечня, специалистам Республиканского центра народного творчества удалось записать песни разных жанров. Здесь представлены протяжные, исторические, бытовые, производственные, лирические, шуточные и другие песни, представляющие собой сохранившиеся в XXI веке отдельные образцы богатейшего песенного культурного наследия бурят. Это предопределяет их особую ценность. Безусловно, они будут переданы следующим молодым поколениям и будут способствовать сохранению бурятского песенного наследия. Важно обратить внимание на возраст информантов, который свидетельствует о сохранении бурятской песенной традиции на протяжении длительного времени. Среди информантов есть люди 1930, 1931, 1932, 1938, 1941 годов рождения, которым на момент записи песен было 87, 86, 85, 79 и 76 лет. У людей такого преклонного возраста обычно записывают глубинные интервью, которые в силу их возраста содержат уникальные материалы. Не менее ценными являются сведения, полученные от людей среднего (1948, 1949 гг. и др.) и молодого возраста (1963, 1964 гг. и др.). Это показатели того, что бурятская песня живет и будет передана далее следующим поколениям.
Из материалов видно, что часть бурятских народных песен, представленная здесь, записана у фольклорных ансамблей и певцов во время фестивалей. И это не случайно. Огромную роль в сохранении бурятского языка, бурятских традиций и фольклора, в том числе песенного, играют специальные мероприятия, фестивали, конкурсы и т.д., спонсируемые государственными и общественными организациями. Их организация и проведение чаще всего реализуется силами сотрудников Республиканского центра народного творчества Министерства культуры Республики Бурятия. Они привлекают внимание большого числа знатоков народной песни и способствуют развитию народного пения в республике. Об этом ярко свидетельствует устный рассказ Г.Б. Тудиновой, опубликованный в научной монографии: «В 2012 году с десятого по двадцатое июня в Улан-Баторе проходил фестиваль Олон улсын – Монгол Улсын “Тэргүүний ардын авьястан”. Я получила второе место и медаль от Монгольского министерства культуры. И еще красиво оформленную настенную эмблему. <…> Эту поездку организовала бурятская телекомпания “Ариг Ус”, передача “Мүнгэн сэргэ”… Был отборочный конкурс здесь в Бурятии. Те, кто попали в первую десятку, те и поехали. Это был фестиваль и песенный конкурс. Первое место в Монголии в номинации народных песен занял Габанов Бадма Цыренович из села Орлик Окинского района Бурятии. Второе место взяла я, из Иволги (уроженка с. Улзар Джидинского района). Еще ездила исполнительница народных песен из Курумкана, Мария Будаева. <…> О моем участии в фестивалях и конкурсах. В 1996 году в Читинской области, в Кыренском районе, в селе Мангут был фестиваль бурят, проживающих вне автономий. Там в конкурсе старинных народных песен я заняла первое место. В 1998 году в Дульдургинском районе Агинского округа в селе Тогчин заняла второе место. В 2002 году в поселке Агинск проходил Международный бурятский фестиваль “Алтаргана”, я стала финалистом конкурса “Бурятские народные песни”. В 2003 году в селе Угдан состоялся Фестиваль национальной культуры народов Забайкалья, посвященный 350-летию вхождения Читинской области в Россию. Там я получила первое место. Это все фестивали и конкурсы, в которых я участвовала, когда еще проживала в г. Краснокаменске Читинской области. Когда я переехала в Бурятию, в Иволгинск, то продолжала участвовать в художественной самодеятельности. В 2006 году на конкурсе “Алтан гургалдай” – третье место. В 2007 году на фестивале, посвященном Пандито Хамбо ламе XII Даши-Доржо Итигэлову, который проходил на его родине, в Иволгинском районе в селе Оронгой, заняла первое место. В 2008 году на “Алтан гургалдай” – третье место. В 2008 году на “Алтаргане” в Иркутске была в первой пятерке, финалист. В 2010 году на “Алтан гургалдай” – второе место. В 2012 год стала дипломантом конкурса “Мүнгэн сэргэ”» [Жамбалова, 2013].
Такой огромный перечень мероприятий по сохранению традиционного музыкального наследия бурят не случаен. Новое отношение к культурному наследию (cultural heritage, cultural patrimony, cultural property) стран мира определяется «Конвенцией об охране Всемирного культурного и природного наследия» ЮНЕСКО (1972) и формированием его списка. И он поставил вопрос его сохранения на государственный уровень. Эта тенденция отмечается во всем мире, и особенно в Монголии, которая ввела в Список Юнеско 18 объектов культурного наследия, среди которых 7 относятся к музыкальному наследию: хоомей – один из стилей горлового пения; струнный (смычковый) инструмент монголов морин хуур; исполнение народной протяжной песни (уртын дуу) в сопровождении лимбэ; лимбэ – продольная флейта; традиционная игра на продольной флейте цуур; музыкальный эпос туули; музыкальная ритуальная форма уговаривания самок домашних животных (богино дуу).
Исполнение монгольской народной протяжной песни (уртын дуу) в сопровождении лимбэ – это пение с широким вокальным диапазоном. У мужчин это три октавы (техника пения высокой тональности – фальцетом, длительная трель или вибрация гласных, пение мелодии в медленном и спокойном ритме, пение в темпе). Орнаментальные мелизматические пассажи позволяют певцам создавать образные картины ценностей кочевой жизни. В сюжете песен (философских, лирических, религиозных) связующей темой служат звуки, издаваемые лошадью: ржанье, фырканье, топот копыт, галоп. В 2005–2014 годах в Монголии был реализован проект «Моринхуур и Уртын дуу», благодаря чему 2766 человек обучились технике протяжной песни. «Фестиваль традиционного искусства» охватил даже небольшие поселения. [Жамбалова, 2018].
Песенный фольклор бурят отличается чрезвычайно богатой палитрой и жанровым разнообразием. Во всей полноте песенное богатство народа представлено в научных песенных собраниях более раннего периода, когда их записывали у людей старшего поколения, родившихся в XIX веке, – у носителей исконной традиционной культуры. Это нематериальное культурное наследие бурят изучено в достаточной степени, так как песенный фольклор бурят издавна привлекал внимание исследователей. Имеется огромный список работ по данной теме, а историография работ изучена, поэтому здесь остановимся только на некоторых из них, дающих наиболее полное представление о бурятском народном музыкальном наследии. Особенное внимание здесь уделим работам, в которых исследуются региональные песни, представленные в данном Cобрании электронной базы «Бурятские народные песни». По установившейся научной традиции, сартулов и сонголов относят к селенгинским бурятам. Поэтому здесь мы особо остановимся на работах, посвященных песенной специфике хори бурят, хонгодоров и селенгинских бурят, то есть джидинских сартулов и бичурских сонголов.
В трехтомном нотированном собрании бурятских песен известный бурятский исследователь, доктор исторических наук, профессор Д.С. Дугаров выделяет следующие этапы в становлении и развитии песенного творчества народа. Первый этап – музыкальный фольклор древности – улигерные напевы, древний хоровод нэрьеэн, заклинания, прославления. Этот период он датирует временем до XVII века Второй этап (с XVII века до 1917 года) характеризуют старинные протяжные песни – обрядовые песни, песни кольца, исторические песни и обычные песни домог дуун. Третий этап – советские песни о Ленине, о партии, Родине, лирические, хороводные, песни колхозных улусов и городского типа [Дугаров, 1964, с. 11].
Д.С. Дугаров считает, что у хори бурят до советского времени не было ёхора, зато был распространен древний хорибурятский хоровод нэрьеэн (от слова поднимать шум, греметь, веселиться). К древнему пласту хори-бурятского музыкально-песенного фольклора относятся улигерные напевы, прославление коня и меткого стрелка, заклинание животных (тээгэ), отражающие, по мнению ученого, мировоззрение охотничьих племен. Впоследствии с развитием кочевого скотоводства появляются два вида домог дуун: обычные песни и песни кольца (бэhэлигэй дуун) [Дугаров, 1964, с. 14, 17].
В книге «Бурятские народные песни», посвященной песенному наследию хоринских бурят, Д.С. Дугаров отмечает, что домог дуун – это обычные лирические или исторические песни, в советское время ставшие самыми многочисленными. Сюда входят лирические, исторические, шуточные, застольные, охотничьи, трудовые и песни картежников. Их нередко исполняют в протяжной манере, но от классических протяжных они отличаются меньшим размером, и нефиксированностью текста за определенной мелодией, хотя среди них есть песни с устойчивым мотивом.
К циклу песен кольца (бэhэлигэй дуун) относятся протяжные песни, имеющие классическую завершенность художественной формы. Песни кольца получили распространение благодаря игре бэhэлиг нюуха (прятать кольцо), которая на самом деле была только поводом для коллективного вокального музицирования. Правила игры предполагают, что песню поет та группа, у которой найдено спрятанное кольцо. Пели только классические протяжные бурятские песни, широкие, раздольные, как степь, при этом не повторяясь, с вечера до утра. За ночь успевали спеть 70 песен, образно называемых песнями 70 расцветок (далан үнгын дуун). Исполняли протяжные песни на широком дыхании, сидя со скрещенными ногами, покачиваясь в такт. Такая песенная форма игры в кольцо была развита только у хори бурят, у предбайкальских бурят эту игру играли, не исполняя песен [Дугаров, 1964, с. 21–22].
Многие исследователи, в том числе С.П. Балдаев, И.А. Манжигеев, Д.С. Дугаров, Л.Д. Дашиева считают, что у восточных, забайкальских бурят до советского времени не было хороводного кругового танца ёхор. После установления советской власти ёхорные песни проникли в Забайкалье, в том числе в Бурятию, где после значительных изменений получили собственную специфику. В годы советской власти ёхор здесь быстро распространился и стал самым популярным и любимым видом коллективного музицирования. Его использовали как средство политагитации, его расцвету способствовала коллективизация. В годы советской власти бурятская народная песня пришла на клубную сцену [Дугаров, 1964, с. 23, 24].
Д.С. Дугаров в 1969 году в Москве защитил кандидатскую диссертацию по теме «Песенное творчество селенгинских бурят». Здесь название данной группы носит не этнический, а географический характер. Это объединение племен и родов, в результате длительной совместной жизни создавших этнографическую территориальную группу. У них также сложился единый селенгинский музыкальный диалект. Этническая пестрота сказалась на богатстве и разнообразии музыкального фольклора. Эта диссертация написана Д.С. Дугаровым на материалах, собранных в 1960–1966 годах в музыкально-фольклорных и искусствоведческих экспедициях Бурятского комплексного научно-исследовательского института Сибирского отделения Российской академии наук (КНИИ СО РАН), ныне это Институт монголоведения, буддологии и тибетологии СО РАН). Сама книга «Бурятские народные песни. Песни селенгинских бурят» была издана в Улан-Удэ в 1969 году.
У селенгинских бурят Д.С. Дугаров собрал богатейшие песенные циклы, сопровождающие старинную свадебную обрядность, цикл песен, посвященных родителям, а также колыбельные и другие бытовые песни. Многие из них он впервые ввел в широкий научный оборот. Это старинный цикл свадебных песен, исполняемых на предсвадебных игрищах невесты в хороводе «Яахор». В отличие от других бурятских традиционных круговых танцев, где исполняются всевозможные куплеты без всякой внутренней смысловой связи, песни селенгинского (джидинского) хоровода «Яахор», особенно песни утреннего хоровода, составляют своеобразный завершенный цикл с общим внутренним сюжетным развитием. Здесь впервые в бурятской народной песенной практике из общего хора выделяется отдельный голос женщины солистки [Дугаров, 1969, с. 9]. Музыкальный язык этого хоровода нетипичен для бурятской народной музыки. Песни свадебного цикла разнообразны по содержанию, стилю и тематике. Они сопровождают все основные свадебные обряды, театрализованные действия и игры. Это обусловило стилистическое разнообразие и богатство песенных напевов. Тут и «сухие» речитации песен производственной обрядности и короткие «моторные» напевы предсвадебных хороводов, тут и песни турнирных состязаний и широкие торжественные песни свадебного пира, достигшие своей завершенности. [Дугаров, 1969, с. 10].
Д.С. Дугаров в исследовании песенного творчества селенгинских бурят отмечает песни прославления родителей, которые характерны для всех групп народа. Эти песни воспитывали подрастающее поколение в духе почитания и уважения родителей и всех старших по возрасту людей, а также чувство патриотизма. Лирические песни он подразделяет на бытовые и любовные, которых всегда больше. В них чаще всего воспевается добрый конь, природа родного края и любимые люди. В бытовых песнях даны зарисовки быта, различные стороны повседневной жизни. По музыкально-стилистическим признакам он выделяет три основных мелодических типа: 1) речитативный, 2) напевный, 3) протяжный. Речитативный вид – самый древний пласт музыкального фольклора бурят. Это героический эпос, шаманские призывания, магические заклинания, обрядовые песнопения, прославление коня-победителя скачек, а позже буддийские молитвы (маани, мэгзэм, магтаал и пр.). Напевный тип песен занимает промежуточное место между речитативом и протяжной песней, селенгинцы называют его богони дуу (короткие песни), хори-буряты – домог дуун или юрын дуун (обычные песни), а агинцы – бөөлэлгэ. Для песен этого типа характерны небольшие поэтические тексты из двух-трех четверостиший, построенные по принципу параллелизма. В отличие от протяжных они не содержат глубоких обобщений. Из-за их простоты их называют юрын дуун (обычные песни).
Протяжные песни являются серьезными произведениями, занимающими господствующее положение. Их сохраняли любители песенного творчества, состязались в их исполнении, выявляли лучших исполнителей, слава о которых широко распространялась. Песни кольца – национальная песенная классика бурят. В советское время начинается процесс появления новых песенных традиций у бурят, которые отражали новый быт. Однако в них сохранились все основные нормы и принципы традиционного бурятского песенного мелоса [Дугаров, 1969, с. 9–14].
М.И. Тулохонов, доктор исторических наук, профессор, в 1970 году в г. Ленинграде защитил кандидатскую диссертацию по теме «Бурятские исторические песни», а в 1973 году издал одноименную монографию. Он выявил, что историческая песня утвердилась как самостоятельный жанр в пору угасания активного процесса улигерного творчества (XVI– XVII века). Она пришла на смену улигерам как отражение современной певцам истории, которая впоследствии становится исторической в собственном смысле слова и выступает как поэтическое изображение событий и лиц [Тулохонов, с. 219].
Доктор искусствоведения Л.Д. Дашиева в 2017 году опубликовала монографию «Обрядовая песенная традиция западных бурят», где отмечает, что у монгольских народов есть общий термин, обозначающий музыку – хүгжэм. Есть термин аялга – мотив, мелодия, напев. В обрядовых песнях булагатов и хонгодоров во многом реализуется раннефольклорные песенные традиции. В жанровой системе обрядовых песен выделяются 2 традиции – застольная архиин дуун и песенно-танцевальная ёхорная. Исследователь создала типологию по жанрово-функциональному принципу. Во-первых, это обрядовые песни жизненного цикла: 1) песни родинной традиции милаангын дуун, песни укладывания в колыбель (үлгыдэ оруулха и песни обряда хотондо хааха; 2) свадебные песни үрөөрэй дуунууд (песни благопожелания); 3) немногочисленные похоронные песни западных бурят үхэлэй дуунууд, исполняемые на поминках бездетного бурята. Во-вторых, застольные песни архиин дуунууд, ставшие маркером песенной традиции западных бурят, обрядовые протяжные песни ай дон дуунууд, кумысные сэгээни дуунууд/сэгээ зугаа. В третьих, обрядовый круговой танец ёохор и сопровождающие его ёхорные песни ёохорой дуунууд (Дашиева, с. 315–317, 98, 150).
В Cобрании электронной базы «Бурятские народные песни» собрано все песенное разнообразие бурят, сохранившееся до конца второго десятилетия XXI века. Возможно, они представлены в редуцированном, трансформированном виде, однако среди них есть бесценные образцы нематериального культурного наследия бурят. Это собрание песен, безусловно, будет способствовать сохранению и дальнейшему развитию бурятского языка, бурятской традиционной культуры. В мире активизируются процессы сохранения культурного наследия. Это в некоторой степени показатель уровня развития страны и имеет историческую и аксиологическую значимость.
Начиная с XX века весь историко-культурный ландшафт мира становится важным элементом мировой туристической индустрии и соответственно важным экономическим фактором. Песенное наследие бурят также привлекательно в этом контексте.
Список использованной литературы:
1. Дашиева Л.Д. Обрядовая песенная традиция западных бурят. – Иркутск: Изд-во «Оттиск», 2017. – 448 с.
2. Дугаров Д.С. Бурятские народные песни. – Улан-Удэ, БКНИИ, 1964. – 443 с.
3. Дугаров Д.С. Песенное творчество селенгинских бурят. Автореферат дис. на соискание ученой степени кандидата искусствоведения / Ин-т истории искусств. – Москва, 1969. – 24 с.
4. Жамбалова С.Г. Профанный и сакральный миры ольхонских бурят (ХIX – XX вв.). – Новосибирск, 2000. – 400 с.
5. Жамбалова С.Г. О специфичности современной бурятской сельской интеллигенции // Гуманитарный вектор. – 2012. - № 3 (31). – С. 229–239.
6. Жамбалова С.Г. Реминисценции кочевого образа жизни на фоне повседневных практик советского и постсоветского времени (Устная история Г. Б. Тудиновой). – Улан-Уэ: Изд-во БНЦ СО РАН, 2013. – 148 с.
7. Жамбалова С.Г. Культурное наследие Монголии в списках ЮНЕСКО: степная эстетика мобильности // Уральский исторический вестник. – 2018. – № 30 (60). – С. 50–56.
8. Павлинская Л.Р. Буряты // Сибирь: этносы и культуры (народы Сибири в XIX в.). – М.; Улан-Удэ, 1995. – Вып. 1. – С. 34–35.
9. Тулохонов М.И. Бурятские исторические песни. – Улан-Удэ, 1973. – 245 с.
